10:04, 5 февраля@Seldon.News#Экономика
Telegram-канал вице-спикера Совета Федерации Константина Косачева
Когда распадался СССР, в поисках новой идентичности 14 из 15 бывших союзных республик решали задачу доказать, что они — «не Россия». Наиболее ярко это сформулировал тогдашний президент Леонид Кучма в нашумевшей книге «Украина — не Россия».
Собственно говоря, изначально в такой тактике не было ничего антироссийского. Все новые государства (включая, кстати, и Россию) на том начальном этапе на самом деле дистанцировались от своего общего советского прошлого. И все они, включая Россию, в прямом смысле рукотворно создавали свою новую национальную (читай — государственную) идентичность. Повторю, это было естественно и вполне нормально.
Неестественности и ненормальности начались с того момента, когда тактика «мы — не Россия» стала в ряде случаев и исходя уже из геополитических соображений конвертироваться в стратегию «анти-России». Первыми этим путём пошли прибалты, где нелюбовь именно к русским, помимо собственно антисоветских настроений, накапливалась десятилетиями их истории пребывания в составе СССР. Но перенос балтийскими русофобами своей ненависти к СССР на россиян уже постсоветского периода, равно как и на русскоязычное население своих собственных стран не вызвал, несмотря на пресловутые «демократические ценности», никакой реакции отторжения в Евросоюзе и НАТО, куда прибалтов приняли с распростертыми объятиями и без предварительных условий на соответствие таким ценностям.
Это и было точкой невозврата в деградации навязываемых миру западных «демократических ценностей». Их бесцеремонно вытеснили геополитические интересы, когда главным принципом беспринципного Запада окончательно стало деление «сукиных сынов» на своих и чужих.
И эту переломную точку очень точно уловили националистические политики тех постсоветских стран, для которых национальная/государственная идентичность оказалась идентичной расовой/национальной «чистоте» соответствующих обществ. Но поскольку расистские теории на стыке тысячелетий существенно потеряли в респектабельности, этнические чистки получили другое «морально-этическое» обоснование — дескать, мы в своих странах боремся не с русскими и русскоязычием, а с Россией, стремящейся удушить нас в своих имперских объятиях.
И вот так вслед за прибалтами изначально естественные проекты «мы — не Россия» в ряде новых государств стали осознанно трансформироваться националистическими элитами в проекты «мы анти-Россия».
Не осознавая, что между «не-Россия» и «анти-Россия» — гигантская дистанция, как между нормальностью и шизофренией, этим путем сначала двинулась Грузия, затем Молдова, затем Украина. В каждом случае, подчеркну, при прямом потворстве и попустительстве со стороны Запада, для которого такой поворот событий оказался дополнительным бонусом к распаду СССР.
К счастью, это произошло в меньшинстве, а не в большинстве государств бывшего СССР. Позиция «мы — не Россия» с пониманием воспринимается Россией в случае с Белоруссией, Азербайджаном, Арменией, Казахстаном и другими центральноазиатскими государствами — ведь и мы, условно говоря, «не Белоруссия» и «не Казахстан». Отношения выстраиваются на равных и с уважением суверенитета друг друга.
И это модель, которая вполне могла бы быть реализована для отношений с Россией Украины, Молдовы, Грузии и даже прибалтийских государств. Дело не в России, как выясняется, а в том, как разыгрывается (или не разыгрывается) «российская карта» нашими соседями. За примерами альтернативных и успешных сценариев ходить далеко не надо — достаточно посмотреть на то, как блестяще развивается Беларусь: в союзничестве с Россией, но на равных, при полном сохранении собственного суверенитета, реализации своих национальных интересов и развитии своей национально-государственной идентичности.
Да, теперь и мы можем твердо сказать, что Россия — не Украина! Во всяком случае не нынешняя Украина, перерубающая свои исторические корни и предающая наше многовековое братство. Как же здорово, что мы — не такие!
Темы: Экономика
